В автобиографической книге «Утерянное искусство врачевания» маститый кардиолог Бернард Лаун сетует на то, что современные врачи слишком «технологизированы», заняты и теряют контакт с пациентом. Не споря со многими его утверждениями, могу легко представить, как те же упреки предъявляли молодому Лауну его старшие коллеги, когда он внедрял систему мониторного наблюдения за больными в палатах интенсивной терапии. Раньше врач должен быть непрерывно находится у постели тяжелого больного, но со временем автоматизированные системы стали более успешно выполнять функции наблюдения. Хотя врач и «отдалился» от больного в результате этого нововведения, смертность от нарушений ритма сердца резко сократилась.

Значит ли это, что роль врача стала меньше со временем? Нет, конечно. Объем диагностических и лечебных возможностей современной медицины таков, что без грамотного знатока-профессионала невозможно сделать правильный выбор. Правда, несколько изменилась функция современного врача. Из сердобольного доктора Айболита, щупающего пульс и поглаживающего больного по голове, врач превратился в более рационального специалиста – технаря, смотрящего не на больного, а на монитор современной чудо-машины. Магия волшебника, способного одним взглядом угадать болезнь, исчезает. Врач уже не лечит словом, психотерапия это отдельная профессия. Но значит ли это, что в старину врач мог с большей вероятностью поставить точный диагноз, чем сейчас? Думаю, что нет.

Когда мы говорим о врачах прошлого и позапрошлого столетия, то вспоминаем выдающихся клиницистов, оставивших след в истории медицины. Такие единицы есть и будут всегда. Но большинство врачей имело немного возможностей для лечения больного. Другое дело, что весь объем медицинских знаний был значительно меньше, чем сейчас и каждый врач знал больше в смежных специальностях. Но возможности точной диагностики и эффективность лечения, с современной точки зрения, были ограничены. Как результат – смертность от болезней была очень высокой, а продолжительность жизни значительно короче, чем сейчас. Благодаря повышению среднего уровня медицины, организации помощи и профилактики многие опасные, например, инфекционные заболевания, сегодня вылечиваются на амбулаторном этапе. Врач не стал хуже, врач стал другим. Его роль в лечебном процессе была и остается центральной. Однако характер отношений врача и пациента настолько изменился, причем на памяти одного поколения, что не заметить этого уже нельзя. Человек приходит на прием к врачу со своим страданием и в первую очередь ждет сострадания. Эту миссию, нередко, выполняют медицинские сестры, сестры милосердия. Но больной ждет внимания именно от врача. Ни загруженность, ни занятость, ни необходимость постоянно доучиваться не освобождает его от необходимости нести свою гуманистическую миссию. И есть врачи, кому это удается.

Нередко мои коллеги требуют выделять не менее часа для приема одного пациента. Это означает, что им требуется время, чтобы внимательно выслушать больного, продумать свои действия и доступно все объяснить. Мы сознательно идем на это, хотя и понимаем, что какое-то количество людей не смогут попасть на прием. Задача менеджера организовать процесс таким образом, чтобы всем хватило времени и внимания, к сожалению это не всегда получается. Плохая организация труда и перегруженность врачей, в первую очередь, не позволяет уделять больному столько времени, сколько хотелось бы. И это особенность не только нашей районной поликлиники, но общемировая проблема.

Так утеряно ли искусство врачевания? Нет, не утеряно. Прижизненный диагноз инфаркта миокарда был поставлен в начале 20-го века. Болезнь была описана как смертельное заболевание. Сколько людей с инфарктом до этого не получали никакой помощи, невозможно посчитать. В подобных случаях земский врач был бессилен, хотя и был хорошим врачом. Сегодня миллионы людей во всем мире после перенесенного инфаркта трудятся и продолжают жить полноценной жизнью, в первую очередь, благодаря искусству врачевания с использованием достижений современно медицины.

А настоящих людей всегда не хватало. Многие понимали Диогена, который бродил с фонарем средь бела дня по людным местам со словами «ищу Человека». Говорят, иногда находил.