глава 11: ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ

Темной памяти вождя Якобы бесплатное лечение
Полы паркетные, врачи анкетные Риск благородный
и опасный Лечиться, лечиться и еще раз лечиться
Лечение смехом Доченьки Мама,
которая всегда со мной Город мой, город чужой
Здоровья и удачи всей стране


Как «удочерить» медицину?

Медицинская система в стране напоминает падчерицу, к тому же нелюбимую. Она бледная, хилая — кожа да кости, смотрят на нее косо, кормят, но только так, чтобы не умерла с голоду.

Это пошло еще со времен Сталина. Однажды известный медик Николай Александрович Семашко, будучи наркомом здравоохранения, попросил у вождя прибавку к жалованью для работников системы. На что Сталин сказал: «Хорошего врача прокормит народ, а плохому так и надо». Эти слова стали лозунгом на долгое время: медицина финансировалась по остаточному принципу.

Если же говорить о специалистах, то среди них всегда немало замечательных, просто мужественных врачей. Хотя бы потому, что они могут вынести все: нищенскую зарплату, недостаток лекарств, устаревшее оборудование. Но самое удивительное, что лечиться у них можно. Причем даже новым русским и олигархам, обладающим почти неограниченными финансовыми возможностями, совсем необязательно по любому медицинскому поводу выезжать за границу. Несколько лет назад я дал интервью «Аргументам и Фактам», где сказал, что смешно лечить насморк в Париже, а от серной пробки в ушах избавляться в Лондоне. Все эти манипуляции можно успешно произвести в России. С тем же результатом и намного дешевле!

Вы можете мне возразить: почему же тогда я ушел из государственной медицины? Уточню еще раз: сделал я это только потому, что по взглядам и натуре я свободный человек, не могу и не хочу никому подчиняться. И счастлив, что пришла свобода, которую приблизили Горбачев и Ельцин, что бы о них ни говорили, и я в том числе. Именно благодаря этим очень разным по характеру и взглядам президентам у россиян появились неоценимые возможности проявить себя. И я молю судьбу, чтобы это время никогда не кончилось.

Мне не надо ни с кем спорить, ничего доказывать: я все делаю сам. Все удачи и просчеты — мои. Мне не приказывают чванливые и себялюбивые чиновники, не мучают надменные начальники главков и комитетов — я без них знаю, что нужно в первую очередь мне и что полезнее моей клинике. Думаю, что очень многие могут мне позавидовать. Да я и сам себе завидую...

Однако, если меня спрашивают, какая медицина предпочтительнее — государственная или частная, я не дам твердого ответа: мол, последняя замечательная, первая же никуда не годится. Наоборот, я считаю: будущее именно за государственной системой. Платная же медицина всех проблем не решит, она способна справиться только с их частью.

За рубежом частных клиник мало: скажем, в Амстердаме — одна, в Париже — меньше десятка, а в большом Нью-Йорке их, кажется, только пятнадцать. И private clinic отличаются от муниципальных лишь одним — большим комфортом. Скажем, человек хочет и может позволить себе телевизор, факс, телефон, компьютер, завтрак в постель. Пожалуйста! Но качество лечения абсолютно одинаково везде.

В России — другая картина: государственное здравоохранение бедно, а потому не способно выступить альтернативой частной медицине, которая позволяет себе модернизацию клиник, внедрение новых медицинских технологий, то есть повышение качества услуг. Правда, и у нас есть страховая медицина, но доходы от нее слишком незначительны, чтобы пациент мог рассчитывать на страховой полис, да и больница не получает достаточно средств для закупки лекарств и нового оборудования.

Сегодня в России частные клиники активно развиваются и предлагают значительно больше услуг, чем муниципальная медицина. Но никогда, я подчеркиваю, никогда private clinic не сможет заменить государственных лечебных учреждений. Прежде всего, это касается неотложной медицины, скорой помощи и родовспоможения.

Итак, государственной медицине принадлежит будущее. Но лишь в том случае, если у нас будут цивилизованно работать страховые компании. Пусть люди, которые копят деньги, в случае необходимости могли бы ими воспользоваться. Тогда не возникнет мучительного, часто и рокового вопроса: где взять средства на дорогую операцию или долгое лечение? Пока же медобслуживание в нашей стране странное и уродливое: оно якобы бесплатное, а на деле очень даже платное, ибо доктор, ставя диагноз, косится на кошелек больного. Впрочем, я думаю, такая привычка присуща далеко не каждому врачу.

Часто я слышу: «Если бы представители власти лечились в тех же условиях, что и простые граждане, медицина была бы иной». Помечтать, конечно, можно, но какой в этом толк? Не лучше ли добиться медицинского равенства — хороших условий для всех сословий?

В советские времена 4-е медицинское управление («кремлевка») съедало огромные деньги, которые шли на уход за небожителями из Политбюро и членами правительства. Дело обычное и привычное — вожди и кормились отдельно, и лечились, как, впрочем, и умирали.

Разумеется, ничего подобного не было и нет за рубежом: например, президенты США лечатся в военных госпиталях, а Франсуа Миттеран, больной раком предстательной железы, был помещен в обычную урологическую клинику, правда, известную, возглавляемую профессором Дебре. Мне показывали, где находился глава французской республики: в обычной палате, лишь отгороженной от прочих больных. Ну а лечился он на совершенно равных с другими, земными пациентами, условиях. Кстати, никому из иностранных лидеров не приходило в голову создавать себе какие-то особые привилегии. Вообще это чисто наше советско-российское изобретение — лечиться, где полы паркетные и врачи анкетные...

От имени президента

В России власти напоминают горе-врача, который не спешит к больному, хотя тот отчаянно взывает о помощи. Этот «доктор» чаще ограничивается успокоительными жестами: мол, не волнуйтесь, вытрите пот со лба, перевернитесь на другой бок... На горизонте кризис и совсем недалеко — катастрофа. И она произойдет, если власть не изменит своего отношения к медицине.

До сих пор я мысленно обращал взор назад и рассказывал о том, что было. Теперь мне хочется пригласить читателя вместе помечтать о будущем нашей медицины. Мне удалось создать крупную первоклассную клинику, помогающую тысячам больных. Но ведь в масштабах России — это капля в море. Как добиться, чтобы все граждане могли свободно пользоваться плодами научно-технической революции, которая буквально преобразовала нашу профессию за последние десятилетия? Решить такую гигантскую задачу отдельные энтузиасты не могут, как бы талантливы они ни были. Здесь нужен координированный, государственный подход. Иногда я думаю: эх, стать бы хоть на несколько дней Президентом России, уж я бы такого шанса не упустил! И вот я уже слышу свое обращение «К гражданам России»:

«Ситуация со здоровьем нации внушает серьезную тревогу. Ежегодно в стране только от сердечно-сосудистых заболеваний умирает миллион человек. Это составляет более половины всех смертей. На долю болезней системы кровообращения приходится приблизительно 43 процента всех случаев инвалидности. Экономический ущерб, который наносят стране эти болезни, — около 30 миллиардов рублей. Можно привести и другие характерные цифры: с января по сентябрь 2004 года число россиян уменьшилось на 500 с лишним тысяч человек. Возросло число летальных исходов от недугов, связанных с органами дыхательных путей и пищеварения, а также инфекционных и паразитических болезней. По сути дела — это террор болезней, угрожающий существованию России. Это враг, и ему необходимо дать действенный отпор.

Быть может, у нас нет квалифицированных и знающих врачей? Нет, специалистов, владеющих новейшими методами исследований, способных делать операции на высоком, современном уровне, достаточно. Но подавляющее большинство населения лишено возможности обследоваться и лечиться на подобном уровне. Ведь в России, по официальным данным, 44 миллиона живут за чертой бедности. Где им взять деньги на лекарства, в основном импортные, а оттого исключительно дорогие? Не по карману очень многим и лечение... Это жестокая правда.

Но неужели надо все, буквально все покупать за границей? Если бы существовали отечественные аналоги лекарств и приборов, то стоили бы они на порядок дешевле импортных. Одна из причин этой порочной практики заключается в желании некоторых чиновников заработать нечестным путем: просто они берут комиссионные за каждый крупный контракт на поставку препаратов. Зачем им нужен недорогой российский инсулин, если можно нажиться на иностранном? По той же причине за границей приобретаются стенты — протезы для сосудов и катетеры для онкологических больных, а также многое-многое другое. В результате страдают граждане, впустую тратится валюта, которую следует использовать действительно по назначению.

Небольшая страна, естественно, не может собственными силами производить все необходимое для медицинского обслуживания своих граждан, и потому она вынуждена многое покупать за границей. Но наша гигантская страна так поступать не имеет права. Я считаю, что назрела необходимость возрождения Министерства медицинской промышленности, которое должно заняться производством современной медицинской техники и новейших высокоэффективных лекарств. Их стоимость будет на порядок ниже того, что мы вынуждены сейчас платить загранице.

Нельзя признать нормальным и то, что в большинстве отечественных лечебных заведений единственным методом исследования сердца остается электрокардиограмма. Кто сосчитал, сколько людей — молодых, полных сил — погибло потому, что им не был своевременно поставлен диагноз? Между тем, проблема эффективной диагностики ишемической болезни сердца решается просто — с помощью коронарографии. Правда, чтобы ликвидировать дефицит этих специальных аппаратов, государству придется найти 50—60 миллионов долларов.

Да, сумма немалая, но крайне необходимая. Для этого государство должно использовать свой организационный ресурс. Возможно, есть смысл обратиться к коммерческим структурам, которые могли бы вложить средства в развитие новых медицинских технологий.

Другая государственная задача — распространить новейшие методы лечения далеко за пределы столицы. Конечно, сложностей здесь много — и создание в регионах соответствующей клинической базы, и обучение специалистов. Но это проблемы решаемые, если будет поставлена цель: спасти жизни сотен тысяч наших сограждан.

Считаю нужным предложить введение медицинских паспортов, в которые будут вноситься необходимые данные о состоянии здоровья каждого. Предлагаю с помощью общественных медицинских организаций и Министерства здравоохранения и социального развития разработать стандартные схемы исследования больных различных категорий. Чтобы начиная с определенного возраста каждый житель страны один раз в год получал возможность делать определенные исследования организма и мог один раз в полгода сдавать необходимые анализы. Это помогло бы диагностировать заболевания на ранних стадиях и быстро принимать необходимые меры по их лечению.

Нужно открывать специальные медицинские кабинеты, где люди получали бы необходимую и, главное, бесплатную информацию. Она должна публиковаться в газетах, звучать по радио, телевидению. Необходимо сделать постоянными выступления медиков в СМИ, где они рассказывали бы о передовых технологиях, новых методиках, как это принято за рубежом.

Должна, наконец, эффективно заработать система медицинского страхования, чтобы человек, если его настигнет болезнь, не приходил в отчаяние оттого, что ему не хватает денег на лечение или операцию, а мог спокойно заняться собственным здоровьем…»

Конечно, с подобной речью надо выступать не врачам, а президенту. Если бы такое произошло, это было бы первым большим выступлением главы Российского государства, посвященным здоровью граждан и проблемам здравоохранения. До этого императоры, генеральные секретари и президенты говорили о чем угодно: об экономике, политике, армии, культуре. Но их не заботило, хватит ли на это у народа сил и, главное, здоровья…

Не копите на похороны!

Среди множества напастей, подстерегающих россиян, лидируют заболевания сердца и сосудов. Главный убийца среди них инсульт, который уносит в могилу и старых и молодых. Он настигает примерно 500 000 (!) россиян в год. По численности это большой город, в котором нет здоровых, только больные и мертвые. Там только два заведения: больница и кладбище...

Наша клиника начала программу «СТОП-инсульт». Как можно понять из названия — для борьбы с этим страшным недугом. Сотни людей прошли необходимые исследования, получили рекомендации кардиологов и невропатологов и, надеюсь, убереглись от тяжелых последствий. Это замечательно. Но сколько осталось в неведении, сколько продолжают жить, не ощущая надвигающейся опасности? Скольким, наконец, суждено стать инвалидами, погибнуть? И этот конвейер бедствий можно остановить, если подобную программу распространить на всю Россию...

В России есть традиция — откладывать деньги на похороны. Не вижу в этом большого смысла: умершего уж как-нибудь проводят живые. Ну, а будут ли проводы богатыми или скромными, несчастному уже все равно. Куда разумнее копить на жизнь — нормальную и, по возможности, здоровую, с ее большими и маленькими радостями.

В принципе, для этого даже и не надо ждать милостей от государства. Заранее простите, что повторяю уже известные, незыблемые истины. Надо только хоть немного сдерживать себя в порочных желаниях: не объедаться, точнее, извините, не обжираться; если уж не покончить с алкоголем и табаком окончательно, то хотя бы сократить дозы их потребления. Одно это замедлит появление болезней. А если к тому же почаще ходить пешком, бывать на природе, плавать, заниматься физкультурой, тогда появятся шансы и вовсе стать долгожителем. Кажется, все просто...

Чуть не забыл про еще одно бесплатное, но исключительно полезное лекарство — секс. Исследования показали, что он благотворно влияет на общее состояние организма. Когда человек бодр, работоспособен, любит и любим, это и есть настоящая жизнь, высококачественная. Ею можно наслаждаться и в семьдесят, и в восемьдесят лет. Но при этом не надо забывать мудрый афоризм: «Ничто так не укорачивает путь к инфаркту, как бег налево…» 1

Вспомню о людях немолодых и не очень здоровых, нуждающихся в поддержке больше других. В ЦЭЛТе разрабатывается программа, которая должна им помочь. Упоминаю о ней не только потому, что инициатива — и, согласитесь, неплохая — исходит от врачей нашей клиники. Почему бы подобную программу не внедрить во всех медицинских учреждениях страны? Ведь проблема пожилых людей исключительно актуальна для всей России. И ее надо решать!

В нашей программе — профилактика и лечение болезней пожилых людей: слепоты, глухоты, остеопороза. Одна из распространенных причин смерти — перелом шейки бедра. Однако умирают чаще не от самого перелома, а от его последствий — тяжелой пневмонии, пролежней, интоксикации, инфекций. Кроме того, в преклонном возрасте увеличивается вероятность онкологических патологий и ишемической болезни сердца. Еще одно направление, которое будет включено в программу, — адаптация пожилых людей к окружающей жизни. К сожалению, они обычно чужие на этом «празднике жизни».

Старость… Грустно и больно, когда она приходит. Но с этой настойчивой гостьей ничего не поделаешь — является без предупреждения. Закрыть перед ней дверь невозможно, однако не надо ее широко распахивать, а это достаточно просто: рецепт смотри выше — не переедать, не злоупотреблять, заниматься физкультурой.

Вообще, у любого человека два возраста: фактический, или паспортный, и тот, на который человек себя ощущает, — биологический. Идеально было бы второй «сделать» намного меньше первого... Лично я в свои 60 с «большими копейками» чувствую себя вполне сносно и не представляю своей жизни без работы. Между прочим, десять лет назад мое состояние было хуже, чем сейчас.

Впрочем, понятно, что фактический возраст — это неотвратимо стучащие часы: как ни «чини» их, все равно когда-нибудь остановятся. Но человек запрограммирован на долгую жизнь: 100 и более лет, а поэтому рубеж в 80 и даже 90 не может считаться каким-то фантастическим, запредельным.


Две большие умницы, две большие разницы

Так уж получилось, что в конце книги пишу о самых дорогих и любимых — моих детях.

Старшая Юлька — от первого брака. Росла в относительном достатке, но без баловства. Прошла школу яслей и детского сада. Большую часть времени проводила у бабушки (матери покойной жены).

Когда ей было шесть лет, она осиротела, и это сказалось на дальнейшем становлении дочери. Никто, кроме матери, не может дать той ласки и тепла, в которых так нуждается ребенок! Моя мама и я старались, но, увы, у нас мало что получалось. И только с приходом в мою семью Инны я понял, что значит молодая женщина в воспитании детей, хотя она и не была родной матерью. Много душевного тепла, любви, заботы, знаний Инна Владимировна отдала Юле.

Слава богу, Юлька и в школе, и в институте была отличницей. Из нее получился прекрасный врач, произрастающий уже не на российской, а на американской земле. Вот уже 17 лет Юлька с семьей проживает в Бостоне. Работает в больнице в качестве, как говорят американцы, family doctor. К блестящему образованию, которое она получила в родном Первом медицинском, добавились постоянные тренинги в США. Порой мне кажется, что она знает все. Американский доктор очень компьютеризирован, меньше разговаривает с больным, не смотрит в глаза. У моей дочери великолепное сочетание двух школ — российской и американской. У нее очень сильный и целеустремленный характер. Такому доктору можно доверить свою жизнь.

Ее муж Леонид — хороший анестезиолог и отличный парень, а моя очаровательная внучка Алиска, которой скоро исполнится 17 лет, уверен, поступит в престижный американский университет и, надеюсь, из нее тоже получится прекрасный доктор. За все прошедшие годы мы привыкли жить врозь, но порой грустим, что так редко видим друг друга. Конечно же, мы ежегодно встречаемся в Америке или Москве. Несколько раз проводили отпуск вместе в Европе. Мне иногда достается от Юли. Может быть, это ревность и непростое детство в связи с потерей матери. Не знаю. Сначала я, а потом мы вместе с Инной хотели восполнить ее жизненные потери. Моя мама Ревекка Исааковна до последнего дня любила Юлю больше всех.

Главное — вырос хороший, добрый, светлый человек, честный и искренний. Мы гордимся тобой и всегда рядом. Будь счастлива!

Младшая Маша, как я уже рассказывал, из двойни. После потери мальчика мы с Инной безумно переживали за жизнь Маши: маленькая, недоношенная, да еще двойняшка. Слава Богу, все обошлось. Нам очень помогла мама Инны Елена Борисовна, она выходила Машу.

В отличие от Юльки, у младшей дочери амбиций не было. Училась она без натуги, хорошие оценки были редки, и требовалось немало усилий, чтобы ее как-то образумить. Я и сегодня не могу понять, как так случилось, что Маша поступила в архитектурный, а не в медицинский институт. Конечно, Инна видела нашу дочь архитектором, а в итоге девушка стала рекламным дизайнером, правда, в душе осталась любовь к медицине, о чем Мария не преминула заявить на передаче «Пока все дома» Тимуру Кизякову.

Сегодня Маша делает определенные успехи на профессиональном поприще, открыла свою фирму и, верю, будет процветать. Уроки матери не пропали даром — дочь здорово разбирается в живописи, архитектуре, обладает отменным художественным вкусом.

Она очень прямолинейна, честна, категорична, но справедлива и прекрасна. Кажется, она единственный человек, который отваживается учить меня жизни. Иногда мы друг на друга кричим, заводимся с пол-оборота, но, ко всеобщему удовольствию, быстро миримся и все хорошо заканчивается.

В общем, Машка — типичный Бронштейн. Пользуюсь возможностью поблагодарить тебя, Машенька, за то, что ты оставила мою фамилию. Мне кажется, что она лучшая в нашей семье. Надеюсь, Кунина не обидится.

Муж Маши Виктор — театральный художник, у него родственная с супругой специальность. Вместе они растят замечательных деток — моих внуков: 11-летнюю Сашеньку и Володю, которому исполнился год.

Младшая внучка хочет быть детским врачом, но пока больше интересуется мобильным телефоном, компьютером и прогулками в Интернете.

Иногда кажется, что долгожданный мальчик Вова чертовски похож на меня (см. фотографию в книге), хотя здесь же присутствуют старший и младший Шилькроты.

Итак, как говорят, резюмируя вышеизложенное, хочу сказать, что с семьей мне здорово повезло. Любимая жена, прекрасные дети, замечательные внуки. Ну что еще человеку надо? Правда, ничего. Дорогие мои! Я счастлив. У меня есть только одно сокровенное желание — еще немного побыть вместе с вами. Очень хочется увидеть будущее внуков, в какой стране они будут жить, смогу ли я помочь им в их юности. А потому — надо жить!

Напоследок еще несколько слов о родителях и, в основном, о матери, которая была человеком прямым, способным не только постоять за себя, но и настоять на своем. Мне такое качество передалось по наследству.

Позже наше общение с ней проходило иначе: она говорила, а я слушал и не возражал. К сожалению, ее уже нет на свете, но перед уходом она сделала мне удивительный подарок — записала на пленку рассказ о долгой, насыщенной событиями жизни. Помогала ей молодая девушка, дочь врача из ЦЭЛТа, которая в фильме задавала маме вопросы. Она же не только вспоминает — о своей работе, об отце, с которым прожила 56 лет, обо мне, но размышляет и даже советует. Она по-прежнему живет: пьет чай, смотрит в окно, перебирает фотографии. И я никогда не говорю про нее: умерла. Она просто ушла, но часто возвращается.

Я смотрел пленку несколько раз. Человек я отнюдь не сентиментальный, но каждый раз сердце сжималось, и глаза оказывались на мокром месте… Мама говорит не торопясь, с большими паузами и внимательно смотрит, словно интересуясь, как при жизни, моими делами. Словно ждет, что я у нее о чем-нибудь спрошу или расскажу. Она всегда была в курсе моих дел.

Маму всегда можно позвать, и она придет. И напомнит то, что в жизни необходимо, а потому смотреть этот фильм можно снова и снова. Немало из того, что она рассказала, мне пригодилось для этих воспоминаний. Получается, что мама помогла мне уже после ухода! И уверен, сделает это еще не раз…

Завершается фильм символически, хотя, скорее всего, получился такой эпизод случайно. Видимо, проверяя качество записи, мамина собеседница спрашивает:

— Вы здесь, Ревекка Исааковна?

— Да, я здесь! — отвечает мама.

Через несколько секунд вопрос повторяется.

— Здесь! Здесь! — громко подтверждает мама и улыбается.

И я явственно ощущаю ее присутствие…

Дважды прожитая жизнь

Что ж, пора завершать свои мемуары. Так случилось, что недавно я решил побывать на родине — в Хмельницком, в котором не был более 40 лет, а заодно хоть мельком взглянуть на любимый Киев. Из столицы Украины пришлось добираться на машине, и по дороге я увидел знакомые названия маленьких украинских городов, в которые часто вылетала мама спасать очередного пациента: Изяслав, Летичев, Старо-Константинов, Деражня, Меджибож. Чуть-чуть екнуло сердце.

Въехал в город и не узнал его. Едва ли не все оказалось другим: дома, люди. Кроме здания кинотеатра, теперь уже имени Шевченко, драмтеатра, стадиона «Динамо» и нескольких старых зданий и кладбища, не узнал ничего.

Нашего дома нет и в помине, как нет и адреса «улица Дзержинского, дом 44». На его месте бетонная многоэтажка, на углу улицы — большой супермаркет.

Здание школы №6, где я учился, уцелело. Нашел свой класс, который перестроен под другие нужды, поскольку теперь дом принадлежит какому-то институту.

В школе нас встретили довольно равнодушно. Разговор шел на украинском языке. Кое-кого из моих учителей здесь помнят. В прошлом году ушел из жизни дорогой мне человек — наш учитель русского языка и литературы Юрий Павлович Остроушко. Поклонился ему на Хмельницком кладбище.

Несколько школьных друзей удалось собрать: приехавшего из Киева Игоря Смушкова — бывшего капитана 1 ранга, полковника в отставке Леву Лернера, участника афганской войны Валентина Киреева, пенсионеров — Михаила Шраго, Жору Волосова, стоматолога Толю Лысак. Всем им по 67, как и мне. Из работающих был только я. Живут они нелегко. Здоровья мало, и денег нет. Рад, что мог их собрать, угостить и кое-кому помочь материально. И еще. Понял: чтобы не закисать, а стареть постепенно, надо работать до гробовой доски и умереть на работе.

Побывал в областной больнице, где мама оставила часть своего сердца, спросил о ней, но не нашлось никого, кто помнил бы доктора Янгарбер Р.И. Бог с ними. По дороге в Москву на несколько часов остановился в Киеве. Город показался мне очень благополучным и сытым. Понимаю, что это лишь внешняя сторона. За фасадом много грустного. Бедность, а порой и нищета.

Вернулся в Москву, стал вспоминать увиденное, загрустил, а потом все быстро забыл, как будто никуда и не ездил. Даже школьные товарищи показались мне далекими и чужими. Может быть, это пройдет и когда-нибудь еще раз удастся побывать на родине.
Поживем — увидим.


1) Сочинил его Борис Крутиер, врач, которого я уже цитировал.

Ждем вас в центре!+7 (495) 788 33 88
График работы клиники:
  • Понедельник - воскресенье: 8.00-20.00
График работы справочной службы:
  • Понедельник - воскресенье: 8.00-20.00
Запишитесь на прием или консультациюЗаписаться на прием
Записаться онлайн
Записаться онлайн
ЦЭЛТ

Клиника доктора Бронштейна